Действующие лица

Окулист.

Дедушка.

Внук.

На сцене тахта. У изголовья, на полу, — книга. Два стула, шкафчик, телефон. На стене лист бумаги с буквами разной величины — таблица для определения остроты зрения.

Окулист, мужчина среднего возраста в очках, лежит на тахте и читает лежащую на полу книгу. Стук в дверь.

Окулист (встает). Войдите.

Входит Внук, за ним Дедушка. Внуку лет за тридцать, это угловатый мускулистый человек. Дедушка — маленький старичок с седой бородкой и двустволкой на плече.

Внук. Добрый день, пан доктор. Это Дедушка.

Окулист. Приветствую вас. О, Дедушка? Ваш Дедушка прекрасно выглядит.

Внук. А я как раз с ним и пришел к вам.

Окулист. Вы с охоты? Несчастный случай? Пыж угодил в глаз?

Внук. Э, не. Дедушка еще только будет стрелять.

Окулист. Значит, несчастный случай еще впереди и вы пришли профилактически.

Внук. Никакого случая не будет. Просто Дедушка будет стрелять, и все.

Окулист. Это что, необходимо?

Внук. Э-э, дед должен стрелять, и все тут.

Окулист. Ну что ж, если он будет соблюдать осторожность, не вижу оснований для возражений. В старости человеку тоже что-то полагается.

Внук. Вот именно. Очки бы вот ему.

Окулист. Зрение беспокоит?

Внук. Да нет. Просто Дедушка плохо видит. Вот дадут ему очки, он тут же пульнет.

Окулист. Насколько я понял, пан Дедушка увлекается стрельбой по цели?

Внук. А как же еще? Поглядите, пан доктор, он уже ищет.

Дедушка, который до сих пор стоял спокойно, теперь, согнувшись в три погибели, обыскивает комнату метр за метром. Лицо почти у пола, смотрит как очень близорукий человек.

Окулист. А что он, собственно, ищет?

Внук (не отвечая Окулисту). Бросьте, Дедушка. Его здесь нет.

Окулист. В самом деле. Здесь никого, кроме нас, нет.

Внук. Дедушка у нас настырный, уж я его знаю. Он не успокоится, пока не найдет Кароля.

Окулист. Какого Кароля?

Внук. Уж мы-то знаем какого.

Окулист. Ах, это ваш знакомый.

Внук. Вот это-то и надо проверить.

Окулист. Каким образом?

Внук. Надо дать дедушке очки, уж он его распознает.

Окулист. Ну узнает, и что дальше?

Внук, Пульнет в него. Для того и нужны очки, чтоб узнать, а потом стрелять. Мы затем и пришли, пан доктор.

Дедушка, не снимая с плеча двустволки, заглядывает под столы, стулья, под тахту и под шкафчик.

Окулист. А... пан Кароль сделал что-нибудь плохое?

Внук. Откуда мы можем это знать, раз у дедушки нет очков и он его не мог видеть.

Окулист. Значит, вы его совсем не знаете?

Внук. Так я ведь о том и твержу. Мы его ищем.

Окулист. И ваш Дедушка тоже его не знает?

Внук. Ну как он его может узнать без очков? Вы что, смеетесь, что ли?

Окулист. А как вы догадаетесь, что это он, если вы его не знаете?

Внук. Никак не догадаемся, если сперва его не узнаем. Это как дважды два.

Окулист. Но почему надо стрелять именно в какого-то Кароля?

Внук. А что ж, по-вашему, во всех подряд пулять? Не-ет, должна быть справедливость! А то садизм получается.

Окулист. А тогда зачем вообще стрелять?

Внук. Но вы же сами сказали, что старость нужно уважать.

Окулист. Но стрелять ведь можно в воздух, в мишень, в птицу, наконец.

Внук. Во что?

Окулист. В птицу... в мишень...

Внук. Кто?

Окулист. Что — кто?

Внук. Я спрашиваю, кто должен стрелять в мишень?

Окулист. Дедушка.

Внук (недоверчиво). Дедушка?

Окулист. Ну да, Дедушка.

Внук. Вы его не знаете.

Окулист. Ну тогда надо вообще отнять у него ружье.

Внук (еще с большим недоверием). У кого?

Окулист (неуверенно). У дедушки.

Внук (с удивлением). У дедушки?

Окулист. Ну да. Мне так кажется.

Внук. Дедушка, вы слышите?

Дедушка (на минуту прерывает свои поиски и прикладывает ладонь к уху). Чего?

Внук. Он говорит, что у вас надо отнять ружье.

Дедушка (снимая двустволку с плеча). Где он?

Внук. Здесь стоит, возле стула. Придержать его?

Окулист (торопливо переходит на другую сторону сцены). В конце концов, это ваше личное дело. Я не вмешиваюсь.

Внук. Толково говорите. Ружье уже двадцать лет заряжено. Не может же оно быть заряжено вечно.

Окулист. А почему, собственно, не может?

Внук, А вы спросите у дедушки. Дедушка, этот пан...

Окулист. Нет, нет... Я понял... Не может, так не может. По-видимому, не может.

Внук. Но почему не обсудить? Дедушка, этот пан...

Окулист (снова прерывает). Нет, я верю на слово... В конце концов, если есть ружье...

Внук. Вот именно. Оно должно стрелять. У нас в роду все стреляют.

Окулист. Может быть, в таком случае мы приступим к осмотру пациента?

Внук. Давно бы так. Дедушка, подойдите-ка поближе. Дедушка приближается.

Окулист. Прошу вас, пан Дедушка, в это кресло.

Дедушка садится, закидывая двустволку за спину.

Внук. Дедушка, послушайте пана доктора. Пиф-паф будет потом.

Окулист. А это (боязливо дотрагивается до ружья) вы могли бы положить вон там?

Дедушка вскакивает с места.

Окулист. Пожалуйста, как вам удобнее.

Внук. Дедушка никогда не расстается с ружьем. Он его чистит ежедневно. У нас в роду знают, что к чему.

Окулист {подходит к таблице и указывает на нижний ряд}. Вы можете это прочитать?

Дедушка (подумав). Ох, и всажу я ему в пузо полфунта дроби. В самый пуп. С шестидесяти шагов. Как отец, бывало, покойник. Аж екнет.

Окулист. Будьте любезны сосредоточиться. Итак, можете ли вы прочитать эти буквы?

Дедушка (долго думает). Э-э, вроде он тогда не с шестидесяти, с пятидесяти шагов.

Внук. Потом, Дедушка, потом. Сейчас надо слушать, что говорит пан доктор.

Окулист. Итак, еще раз. Можете вы это прочитать?

Дедушка. И-и... Нет.

Окулист. А это?

Дедушка. Тоже нет. Где Кароль?

Внук. Дедушка, ну потерпите. Надо слушаться пана доктора, а то не будет бум-бум в Кароля.

Дедушка. Уж я ему покажу!..

Окулист. А это?

Дедушка. Э-э-э... Нет.

Окулист (успокаивая). Положение еще не безнадежное. Попробуем дальше. А это?

Дедушка. Я картечь не люблю, лучше пулей. Что там картечь.

Окулист. А это?

Дедушка. Э, пан доктор... Тоже нет.

Окулист. Гм... Потеря зрения в самом деле значительная. Попробуем теперь вот это. Можете вы это прочитать?

Дедушка. Так у меня же нет очков.

Окулист (Внуку). Постараемся помочь. При каких обстоятельствах ваш Дедушка потерял остроту зрения?

Внук. От высматривания. Дедушка всегда высматривал, не идет ли Кароль, а у нас грязные окна.

Окулист. Да, это утомительно для глаз.

Внук. Мы ему сколько раз говорили: “Подождите вы, Дедушка, до пасхи. Вот окна вымоем, тогда высматривайте”. Да ему невтерпеж. Он даже во сне высматривает. Такой уж он у нас.

Окулист. Вернемся к пациенту. (Показывая на ряд самых больших букв.) А это?

Дедушка. Что?

Окулист. Прочитаете?

Дедушка. Прочитать?

Окулист. Да.

Дедушка. Нет.

Окулист. Минутку. (Вытаскивает из-под тахты рулон белой бумаги, разворачивает его и прикрепляет к стене. На бумаге во весь лист огромная, почти в рост человека, буква “А”.) А теперь?

Дедушка. Я есть хочу.

Окулист. Не об этом речь. Видите вы эту букву?

Дедушка. Куда там.

Окулист вынимает из шкафчика ящик с очками. Надевает Дедушке первую пару очков. Диалог идет в быстром темпе.

Окулист. А теперь?

Дедушка. Нет.

Окулист (меняет очки). А теперь?

Дедушка. Нет.

Окулист. А теперь?

Дедушка. Нет.

Окулист. А теперь?

Дедушка (хохочет). Нет.

Окулист. А теперь?

Дедушка (все громче хохочет). Нет.

Окулист (разнервничавшись, берет Дедушку за шиворот и подводит вплотную к листу). А теперь?

Дедушка (корчась от смеха). О, господи!

Окулист. Почему вы смеетесь, черт возьми?

Дедушка. Да щекотно же.

Окулист (снимает с Дедушки очки, разводит руками и обращается к Внуку). К сожалению, боюсь, я ничем

не могу помочь.

Внук. То есть как?

Окулист. А вот так. Мы имеем дело с каким-то редким случаем.

Внук. У вас подхода к нему нет. Дедушка вообще не умеет читать.

Окулист. Вы хотите сказать, что он неграмотный?

Внук. Попрошу не касаться личностей. А вы грамотный, и что с того? Мы, что ли, вас боимся? Нет, вы нас боитесь!

Окулист. Да нет же... Я совсем не это имел в виду...

Внук. А что?

Окулист. Я ни в коем случае не хотел оскорбить корифея вашего рода.

Внук. Полегче! Может быть, ваш Дедушка был гонореем, а в нашем роду дурных болезней не было, одни огнестрельные ранения.

Окулист. Вы путаете понятия— Я... Как бы это сказать?.. Я просто хотел узнать... читает ли ваш Дедушка.

Внук (с достоинством). Ни я, ни мой Дедушка никогда ничего не читаем. Ясно? (Показывает на огромную букву.) А вы тут мучали бедного старика, мозги ему засоряли. Хорошо это?

Окулист (оправдываясь). Нет... Но все-таки... Как-никак... Вы меня не поняли... Наша обязанность бороться с темнотой и вообще— отдавать людям все...

Внук. Вот это дело. Ну-ка, дайте-ка сюда.

Окулист. Что дать?

Внук. Не прикидывайтесь маленьким. (Делает шаг к Окулисту.) Дайте-ка это.

Окулист (пятясь). Я не понимаю...

Внук. Ну-ка покажите ваши очки.

Окулист (пробуя превратить все в шутку). Ха-ха-ха... Ох и шутник же вы. Мы в школе тоже такие шутки отмачивали. Помню, раз математику клопа за шиворот...

Внук. Хватит зубы заговаривать! Я ясно сказал, снять очки! Ну, живо!

Окулист. Попрошу не командовать! Мои очки—моя личная собственность!

Внук. Мы вам сейчас покажем личную собственность! Дедушка!..

Окулист (испуганно). Не, нет, не надо.

Внук. Ну?

Окулист. Не надо волновать пожилого человека. Он может разнервничаться.

Внук. Я ясно сказал.

Окулист. Если вы настаиваете, я могу вам их на минуту одолжить. Но только на минуту. Без очков я почти слепой, я почти ничего не вижу.

Внук. Ладно, это не имеет значения.

Окулист снимает очки и дает их Внуку, тот рассматривает.

Внук. Красивые.

Окулист. Импортные.

Внук. Попробуем?

Окулист (сняв очки, стал беззащитен; движения суетливы и неуверенны). Это мои очки.

Внук. Дедушка! Сюда! Сюда!

Дедушка (возобновивший было поиски, снимает с плеча двустволку и, держа ее наизготовку, срывается с места, со старческой торопливостью семенит к Внуку). Где? Где? Есть?

Внук. Да успокойтесь. Давайте померим эти очки.

Дедушка. А-а... А я-то думал... А у меня уж сердце чуть на радостях не выскочило.

Внук, Сядьте прямо. Вот так. Надо за уши зацепить. Как пан доктор. (Отходит на шаг). Ну а теперь, Дедушка, что вы скажете?

Дедушка (сразу теряет свою торопливость, становится сосредоточенным и серьезным. Оглядывается вокруг задумчиво и с удивлением). Хорошо... Хорошо...

Внук (возбужденно). Что?.. Хорошо, говорите, Дедушка?

Дедушка (обретает ту уверенность, которую утерял доктор). Хорошо.

Окулист. Вы в самом деле лучше видите?

Дедушка (внимательно всматриваясь в доктора). Кто это?

Внук. Это пан доктор.

Дедушка (не спуская с доктора глаз). Пан доктор?

Окулист. Доктор медицины.

Внук. Доктор медицины, а простому дедушке не мог очки подобрать.

Окулист. Это поразительно редкий случай. Я не мог

предположить...

Дедушка (по-прежнему не спуская с доктора глаз,

подходит поближе). Что-то мне сдается...

Окулист (нервно поправляет на себе одежду). Я очень рад, что к почтенному пану вернулась острота зрения. Я очень рад...

Внук. Что, Дедушка?

Дедушка (пятясь задом, внимательно смотрит на доктора и жестом подзывает Внука). Ой, что-то мне сдается...

Внук (подбегая). Вы что-нибудь заметили?

Окулист (внезапно срывается с места и начинает ходить по комнате, нервно жестикулируя). Для подлинного ученого нет большей радости, чем быть свидетелем триумфа научных принципов. Управление таинственными силами природы, упорядочение свободной игры стихий — вот подлинная и единственная награда!.. Могу ли я просить вернуть мои очки?.. Я тоже близорук, и у меня уже начинает болеть голова... Впрочем, и вашему зрению может повредить длительное пользование случайными стеклами. (Останавливается, пытаясь подслушать разговор Дедушки и Внука.)

Дедушка. Что-то вроде бы...

Внук. Что, Дедушка, что?

Дедушка показывает пальцем на подслушивающего Окулиста. Тот, заметив, что его маневр раскрыт, снова начинает ходить, делая вид, что увлечен изложением своих взглядов.

Окулист. В современном обществе людям научного труда оказывается положенное им уважение. Не следует забывать, что со времен Гиппократа наш авторитет неизменно растет. Именно мы прокладываем человечеству новые пути. Прошу немедленно вернуть мне очки,

Дедушка наклоняется к Внуку и что-то шепчет ему на ухо.

Внук. Не может быть!

Дедушка снова что-то шепчет.

Вы это точно знаете?

Дедушка. Еще бы!

Окулист. Кто может предсказать, какие еще открытия изменят нашу жизнь, в каком направлении будут развиваться отдельные отрасли знания. В основе этих достижений лежит мышление — процесс, поднимающий человека на ступень неизмеримо более высокую, нежели та, на которой пребывает мир животных. И во главе этого великого поступательного движения человечества, этой процессии, торжественно шествующей сквозь века, этого крестового похода разума против хаоса и случайностей идут служители науки, идем мы, подлинные вожди армии, имя которой — человечество!.. Извините, я должен на минуту отлучиться.

Во время своей речи Окулист маневрирует, пытаясь оказаться поближе к дверям, но Внук отрезает ему путь.

Внук. Что это вы так побледнели?

С минуту они молча стоят друг против друга.

Окулист. Побледнел? Странно.

Внук. Побледнели как стена. Или уж лучше сказать— ха-ха-ха... как труп.

Окулист. Метафора.

Внук. А кто его знает. Мы не ученые. Мы стреляем.

Окулист. Где дверь? Я не вижу... У меня перед глазами какой-то туман. Мне необходимо выйти. Вы же сами сказали, что я побледнел.

Внук. О, нам это не мешает. Я хотел бы вас кое о чем спросить.

Окулист. Но мне необходимо выйти. А впрочем, о чем?

Внук. Скорее — о ком.

Окулист. Я никого не знаю, я ни в чем не принимал участия, я не знаю никаких адресов, я вам ничего не скажу.

Внук. А если я хорошенько попрошу?

Окулист. Что вы хотите знать?

Внук. Почему это вы советовали дедушке стрелять в мишень или в птиц?

Окулист. Во имя гуманизма и сохранения нравственных устоев.

Внук. А почему это вы советовали отнять у дедушки ружье?

Окулист. Я думал... Я считал, что так будет безопаснее.

Внук. Безопаснее для кого?

Окулист. Как-никак это все-таки пожилой человек... Очень уважаемый... Но с несколько изношенной нервной системой... Притупленной восприимчивостью... Впрочем, я могу ошибаться.

Внук. Я спрашиваю, для кого безопаснее?

Окулист. Ну вообще... Для всех...

Внук. Для всех? Поглядите-ка на меня. Разве я боюсь этой опасности? Нет. А почему? Сказать?

Окулист. Не знаю... Может быть, у вас недостаточно развито воображение?

Внук. Я не боюсь, потому что я не... Вы знаете, кто я не?.. Ну— На букву “К”... Ну, смелей.

Окулист (заикаясь). Кэ... Кэ...

Внук. Ну?.. Ка... Ка... Кар...

Окулист. Кар... Кар...

Внук. Кароль.

Окулист (повторяет). Кароль.

Внук. Понятно?

Пауза.

Окулист (вроде бы про себя). Нет, но это было бы смешно.

Внук. Ни один человек в мире не будет против того, чтобы Дедушка немного пострелял. Те, у кого совесть чиста, могут спать спокойно. Но Кароль!.. О, Кароль трясется от страха. И правильно. Он-то знает, что мы его узнаем, особенно теперь, когда у дедушки есть очки.

Окулист (истерически). Почему же вы не позволяете мне выйти? Это не демократично!

Внук. В эту минуту миллионы людей во всем мире входят и выходят, когда хотят, через любые двери, будь то обыкновенные, на петлях, раздвижные, вертящиеся, будь то портьеры из бус или шторы из соломки. Скрип и шелест дверей звучит непрерывно, массы людей свободно и радостно проходят через них. И только вы, только вы не принадлежите к этим веселым массам. Разве это наша вина?

Окулист. Что вы против меня имеете?

Внук. Вы — Кароль!

Окулист. Нет!

Внук. А кто протестовал, когда я сказал, что ружье заряжено уже двадцать лет и что это не может продолжаться вечно? Кто хотел заставить дедушку читать?

Окулист. Бред какой-то!

Внук. Кто не хотел дать очки бедному старику? Вы — Кароль!

Окулист. Нет, клянусь! (Лихорадочно шарит в карманах.) У меня есть паспорт, я покажу.

Внук. Паспорт ничего не доказывает. Дедушка тебя узнал, Кароль!

Окулист. Дедушка может ошибиться.

Внук. Дедушка, начинаем!

Дедушка взводит курок.

Окулист. Подождите! Это какая-то ошибка! Трагическое недоразумение! Я не говорю, что Кароль невиновен. Наоборот, это, наверно, исключительно мерзкий тип. Но при чем тут я? Ну, посмотрите как следует, Дедушка, подумайте. Со мной вы всегда успеете решить. Я ж никуда не денусь. Я же как вклад на сберкнижке: я принимаю по четным числам с двух до шести. Когда захотите, тогда возьмете. А пока стоит присмотреться. Ей-богу, стоит!.. А вдруг настоящий Кароль сидит сейчас где-то в тепле, пьет молоко и потешается над вами. Хихикает в кулак, потирает руки — вот как я их обдурил! Сидит и радуется, этот ужасный бандит. Такая мысль не приходила вам в голову? Все могут быть Каролями! А вы здесь столько времени тратите на того единственного, который вовсе не Кароль, в то время как все настоящие Кароли разгуливают где хотят.

Внук. Дедушка, а ведь и правда! Кто сказал, что Кароль только один! У вас есть патроны, Дедушка?

Дедушка. Ого! Хватит, Хватит для всех.

Внук (потирая руки). Хорошо! Хорошо! (Подбегает к Дедушке и на радостях обнимает его.) Настреляемся мы с вами досыта!

Окулист. Пожалуйста, стреляйте! Только не в меня.

Внук. Я думаю, мы в него сперва дробью жахнем, а потом уж пулей.

Дедушка. Можно.

Окулист. Нет, нет. (Бросается на пол и на четвереньках уползает под тахту. Дедушка и Внук нагибаются, чтобы увидеть его.) Я совсем не против стрельбы. Стрельба развивает легкие. Это отличный спорт. Не по мишени, конечно, не по каким-то там птичкам; настоящий мужчина не станет заниматься такими пустяками! Я все понимаю! Я за настоящую стрельбу. Я вообще удивлен, что у пана дедушки только одно ружье и только с двумя стволами. Даже если б у него было восемь ружей и у каждого по три дула, так и этого было бы мало. Что уж тут говорить. Ему еще и не то положено. Ну подождите, послушайте меня!..

Дедушка (опускается на четвереньки с ружьем, направляет его под тахту). Темно, чтоб тебя холера!..

Окулист. Я ничего не хочу! Я даже не требую очков. Пожалуйста! Пусть они останутся у дедушки. Но я хочу, чтобы восторжествовала справедливость. Я требую этого! Не меня, а Кароля!..

Дедушка. Посвети-ка мне спичкой, я его прикончу.

Внук зажигает спичку и приближается к тахте, из-под нее появляется голова Окулиста. Окулист дует на спичку, гасит ее и поспешно прячется обратно под тахту.

Окулист (из-под тахты). И я позволю себе, пан Дедушка и пан Внук, провозгласить: да здравствует стрельба! Но я не могу согласиться с тем, что прекрасная, благородная идея стрельбы будет извращена роковой ошибкой! Пан Дедушка и пан Внук, тот, в кого надо стрелять, — не я!

Дедушка. Черта с два здесь увидишь, впотьмах. Придется наугад.

Внук (отодвигаясь в сторону). Вы, Дедушка, в середку цельтесь.

Дедушка. Тут-то ему и конец. (Нагибается и целится.)

Пауза. Из-под тахты высовывается рука Окулиста, размахивающая белым платком.

Внук. Вот это хорошо. Значит, он сейчас сам вылезет.

Дедушка (вздыхает). Ох уж эта молодежь!

Окулист (вылезает из-под тахты). Хорошо, я все скажу.

Внук. Ну?

Окулист. Он должен прийти.

Внук. Кто?

Окулист. Кароль. Настоящий.

Внук. Когда?

Окулист. В любую минуту. Он вот-вот должен быть.

Дедушка (Внуку). Стрелять?

Внук. Сейчас, Дедушка. (Окулисту.). А как вы нам докажете, что тот, который придет, больше Кароль, чем вы?

Окулист. Он говорил разные вещи о вас.

Внук. Какие?

Окулист. Всякие.

Внук. Какие?

Окулист. Я должен повторить?

Внук. Да!

Окулист. Он говорил, что вы убийцы.

Внук. Так и сказал? Что еще?

Окулист. Что пан Дедушка — старый кровожадный кретин.

Внук. Что?!.. Вот как!

Окулист. Я только повторяю. А о вас говорил, что вы круглый дурак и дегенерат. Продолжать?

Внук. До конца!

Окулист. Он говорил, что само ваше существование доказывает, что в мире есть еще бессмыслица и зло и что лучше быть убитым, хотя бы даже и вами, чем жить с вами на одной земле.

Внук, Вы слышите, Дедушка!

Дедушка. Кароль! Его слова.

Внук. И что еще?

Окулист. А еще он говорил, но я не знаю, верно ли это... Он говорил, что у вас... Нет, я не могу этого произнести.

Внук. Приказываю ничего не скрывать!

Окулист. Но я в самом деле не могу...

Внук, Говорите сейчас же! Он все равно заплатит за это!

Окулист. Он говорил, что у дедушки геморрой, а у вас... бывает отрыжка...

Пауза.

Внук. Подлец! А почему вы мне только сейчас все это рассказали?

Окулист. Потому что я пересмотрел. Признаюсь, до вашего прихода идея каролизма мне была чужда, но в ходе нашей дискуссии у меня полностью открылись глаза. Я не Кароль, но вы мне не поверили, что поделаешь. Однако я не могу примириться с мыслью, что я погибну, а настоящий Кароль будет гулять по свету и насмехаться над вами. Ибо нет гарантии того, пан Дедушка и пан Внук, что, приняв меня за Кароля, вы не ошибетесь вторично в отношении Кароля, приняв его за меня, человека невинного. Речь идет не столько о моей жизни, сколько о справедливости. Ведь вы же сами сказали, что какая-то справедливость должна быть, что нельзя стрелять всех подряд. Так вот, когда я лежал под тахтой, я думал: О боже, как жаль, что эти два благороднейших пана, вместо того чтобы отдохнуть, преследуют Кароля и при этом не знают, что они на ложном пути!” И тогда во мне стало расти возмущение. Я преодолел в себе остатки прежней псевдоморальности и решил рассказать обо всем.

Внук. Послушайте, то, что вы Кароль, это дело ясное. Дедушка вас узнал, а Дедушка не может ошибиться. Но то, что Каролей может быть больше, чем один, это тоже правильно. Мы подождем здесь. Если он не придет, мы шлепнем вас и уйдем. Если придет, мы сперва шлепнем его, а там будет видно. Не исключено, что вы знаете всю организацию... Но-но! Ну зачем он должен сюда прийти? А?

Окулист. Он мой пациент. Так же, как и вы.

Внук. Дедушка, устроим ему здесь засаду. (Устанавливает кресло против двери.)

Дедушка становится на колено за креслом и целится. Внук прячется за шкафчик. Окулист, вконец измученный, садится на тахту, отирает лоб и закрывает лицо руками. На сцене едва заметно темнеет.

Внук. Что-то его не видно.

Окулист. Это уже не молодой человек. Он медленно ходит.

Внук. Пора уж ему прийти.

Окулист. Он придет. Он наверняка придет. Он всегда приходит пунктуально. Это воспитанный пан.

Пауза.

Внук. Что-то мне здесь не нравится.

Окулист. Почему? Такая хорошая погода. Такой красивый закат.

Дедушка. Скучно мне.

Окулист. Может быть, почитать что-нибудь? (Не ожидая ответа, открывает лежащую на полу книжку и читает, держа ее близко к глазам.) “Путешественника, который попадает в долину с юго-восточной стороны, встречает роскошный пейзаж. Склоны, покрытые виноградниками, внушают надежду, что местное гостеприимство не ограничивается только великолепием видов, чистотой воздуха и красочностью разнообразных цветов...”.

Внук. Хватит!

Окулист. Как вам будет угодно! (Закрывает книжку.)

Внук. Долго нам еще ждать?

Окулист. В ожидании вся прелесть охоты. Может быть, кофе сварить?

Внук. Не надо. Мы кофе не пьем.

Пауза. Окулист крадется по комнате. Продолжает темнеть.

Куда?

Окулист. Муха. (Делает рукой движения, словно ловит муху.)

Внук (с любопытством). Поймал?

Окулист. Улетела. Вон она!..

Дедушка перестает целиться в дверь и начинает следить за поимкой.

Внук. Слева! Заходи слева!

Длинная пауза, заполненная пантомимой Окулиста. Он настойчив и полностью сосредоточился на ловле мухи. Поскольку у него нет очков, он ориентируется по слуху. В какой-то момент муха садится на ружье, которое Дедушка продолжает крепко держать в руках. Внук, высунувшись из-за шкафчика, напряженно следит за охотой. Окулист приближается к ружью, изготавливается к прыжку — это момент самого большого напряжения. Затем вдруг Окулист делает быстрое движение вдоль ствола и застывает со сжатым кулаком. Он смотрит то на Дедушку, то на Внука, потом раскрывает руку.

Окулист. Улетела.

За дверью приближающиеся шаги. Становится все темнее.

Внук (торжествующе). Идет!

Дедушка издает победный клич. Окулист в отчаянии бросается на тахту и закрывает голову подушкой.

Внук (а экстазе). Настал наш час!

Дедушка. Уже?

Внук. Минуту. (Достает из-за пазухи охотничий рожок и извлекает из него лихие звуки боевых сигналов.)

Раздается стук в дверь.

Войдите.

Дверь медленно открывается. Дедушка стреляет из обоих стволов. Тишина.

Внук (выбегает из-за шкафчика и подбегает к раскрытой двери). Готов!

Дедушка (медленно опускает ружье и расправляет плечи). Ну вот и полегчало.

Внук (широко зевает). Дождались наконец.

Дедушка (показывает на Окулиста, который все еще неподвижно лежит, закрыв голову подушкой). А с этим как?

Окулист. Мои очки...

Дедушка. Гора с плеч.

Внук. Видите, Дедушка, мир не так уж плох.

Окулист (медленно садится на тахту). Что... все уже?

Внук (похлопывая его по плечу). А вы все ж таки правду сказали, оказывается. Вон он, лежит.

Окулист (словно в летаргии). Да, да. Ну а как там Дедушка?

Внук. Дедушка? Вылечили вы его, пан доктор. Видите, как ему Кароль был нужен.

Окулист (все еще как во сне). Очень рад, очень рад.

Внук. Так мы пойдем помаленьку. Дедушке надо оба ствола зарядить.

Окулист. Опять?

Внук. Мы к вам потом зайдем.

Пауза.

Окулист. Значит, вы снова будете утруждать себя?

Внук. Ничего не поделаешь. Может случиться, к вам снова какой-нибудь Кароль придет. А даже если нет...

Окулист. А я думал...

Внук. Вы думали, мы больше не придем. Ну нет. Можете не беспокоиться, боеприпасов у нас хватает, очки есть, лишь бы здоровье было.

Окулист. Так когда же вас можно ожидать?

Внук (шутливо грозит ему пальцем). Ай-яй-яй, нельзя быть таким любопытным. Может, мы завтра придем, может, через два дня, а может, и через десять минут. Как говорится в пословице: в году одна пора только сено косить, но всяк час годится Кароля убить.

Окулист (сидит на тахте, в отчаянии уронив голову на руки). Значит, опять...

Внук. Ну, Дедушка, ружьишко на плечо и марш. Сколько мы вам должны?

Окулист. Пустяки. Страхкасса оплатит.

Внук (протягивает ему бумажку). Здесь наш телефон, Если что...

Дедушка. Привет, юноша. Привет. И послушай совет старика: на горячее дуй, на холодное дыши, а Кароль придет...

Внук (теряя терпение). Пойдем, Дедушка, пойдем. (В дверях пропускает Дедушку вперед и останавливается, глядя на Окулиста.) А если узнаете еще о ком-нибудь...

Пауза. Они смотрят друг на друга.

В общем, мы еще вернемся. (Выходит, но останавливается и говорит сам себе, глядя на кого-то, лежащего за дверью.) Будешь теперь говорить, что у меня отрыжка. (Решительно выходит.)

Окулист сидит так же, как и прежде, потом медленно встает, выходит и втаскивает в комнату какое-то безжизненное тело (это обязательно должен быть манекен, а не актер, играющий покойника.) Укладывает манекен на тахту и скрещивает ему руки на груди, по всем правилам медицины исследует его зрачки.

Окулист. Это все равно был неизлечимый случай отслоения роговицы. Правда, потрясение от выстрела несколько ускорило смерть, но кто может поручиться, что он завтра не упал бы с лестницы и роговица не отслоилась бы до конца. Так или иначе, я не мог ничего сделать для него. (Пауза.) В конце концов, он сам виноват, мог бы и не приходить сегодня. Он даже не был записан... Я тоже рисковал. (Пауза.) Правда, я остался без очков... Но зато пока еще жив.

Звонок телефона. Окулист снимает трубку.

Слушаю... Да, пожалуйста... С двух до шести... Когда вам будет угодно... В четыре? Хорошо. Прошу вас. Завтра в четыре. Не беспокойтесь, не беспокойтесь, мы что-нибудь сделаем для вас. Пожалуйста, скажите вашу фамилию, я запишу вас в список пациентов. (Достает из кармана блокнот и карандаш.) Как?.. Кароль?.. Нет, нет, Кароль... Да. Итак, до завтра. (Вешает трубку, отходит от телефона, смотрит mi часы. на дверь, прислушивается, потом вдруг резко открывает дверь, чтоб убедиться, что никто не подслушивает, и некоторое время думает. Затем бежит к телефону и торопливо набирает номер.) Алло, кто говорит?.. Дедушка?.. Дедушка, это доктор... Да, доктор... То есть как — какой доктор?.. (Умильно.) Вы меня не узнаете, Дедуся? Это же я, ваш Докторчик. Так вот, Дедушка, завтра в четыре. Да, завтра в четыре. Он будет у меня... Кто?.. Как это — кто? Кароль... Разумеется. Адью. До завтра.

Кладет трубку, подходит к тахте, стаскивает с нее манекен и запихивает под тахту. Ложится на свое место и читает книжку, как в начале пьесы.

Занавес

Перевод с польского 3. Шаталовой