ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ "НОВОЕ РУССКОЕ СЛОВО"

Рецензия г-на А. Николаева на книгу Архиепископа Иоанна Шаховского в N "Нового Русского Слова" от 28 августа с. г. содержит много интересного, но вместе с тем - неверные данные о Митрополите Киевском Антонии. Как человек, состоявший при нем в последние годы, я считаю долгом внести хотя бы необходимые поправки. Вопреки тому, что значится в статье г. Николаева, Митpополит Антоний до последних дней хорошо сохранял память и интерес ко всему, происходившему в Церкви, но физически настолько ослабел, что некоторые функции Первоиерарха ему трудно было отправлять. Особенно ослабели у него ноги. Он поэтому года за два до смерти вызывал Митpополита Анастасия в качестве своего Заместителя. Приведенные рецензентом слова В. А. Маевского, который не был близок к Митpополиту, не объективны и, в значительной степени, отражают рассказы недоброжелателей. Когда человек находится на высоком положении, очень часто случается, что недовольные его решениями приписывают их влиянию "окружения", обычно поносимого.

Вопреки свидетельству В. А. Маевского, келейник Владыки Антония, весьма ему преданный и очень честный Архимандрит Феодосий, не вел его переписки, точенее, не отвечал на письма за него. У Митpополита Антония была привычка не оставлять никаких писем без, хотя бы кракткого, ответа на открытке. С притуплением зрения, в самые последние годы, он диктовал ответы, иногда о. Феодосию (у меня есть такие письма), Н. П. Рклицкому (а в последствии Аpхиепископу Никону) или мне. Мне чаще указывалось, что ответить, поручая составить письмо для его подписи.

Что касается осложнений иеромон. Иоанна в Югославии, то были вызваны жалобами на него настоятелей некоторых приходов. Его миссионерский пыл не считался с границами приходов и их настоятелями. В частности, он практиковал постриги тайных монахов, остававшихся в миру и даже в своих семьях, а также общую исповедь. Видя в этом вред для своих духовных чад, священники жаловались, а молодой пастырь всякие требования объяснений со стороны начальства принимал за преследования формалистов.

Под суд он был отдан, когда заявил, что уходит из подчинения своему Митpополиту и переходит к Митpополиту Евлогию. Кстати, "молодого секретаря", о котором пишет А. Николаев, у Митpополита Антония тогда еще не было. Он, очевидно, имеет ввиду меня, но я в то время был вне Югославии и Секретарем был уже не молодой Э. И. Махараблидзе, б. Секрреарь Управления Военного и Морского Духовенства при Проторесвитере Шавельском. Живя тогда на Волыни, я знал о деле иеромон. Иоанна только из частных писем Митpополита Антония, которые мне удалось привезти в Америку. Эти письма объясняют, почему последнее письмо к нему о. Иоанна тогда носило покоянный характер.

14 апр. 1931 г. Митpополит мне написал об иером. Иоанне: "Ни с того ни с сего, без всякого выступления с моей стороны, он мне под самую ночь Воскресения Христова прислал дерзкое, вызывающее письмо, укоряя меня за окружное послание против Митpополита Евлогия, и заявил, что выходит из мооей юрисдикции и переходит в другую. Точно бомба разорвалась подо мною, ибо всего за неделю, т. е. в начале VI седмицы великого поста, он явился ко мне по пути в Панчево со своим диаконом и чемоданом, наполненным книжками, которые хотел показывать панческим пациентам, сидел у меня до отхода поезда целый вечер, кушал и дружески простился". В письме 28 мая 1931 г. Митpополит писал, что иером. Иоанн "лишен сана и монашества". Таково было решение Духовного Суда, но оно не было приведено в исполнение по доброте Митpополита. Он писал мне 9 июня, что о. Иоанн "под влиянием увещеваний разных благоразумных лиц приехал с повинной, много плакал, брослася в ноги. Думаю, что он уже уехал в Париж, и Господь с ним".

По непониманию религиозной стороны русского монархизма, тенденциозно пишет Аpхиепископ Иоанн и об отношении к нему Митpополита Антония. Митpополит никак не принимал революции, видел грех в нарушении Русским народом присяги, но далеко не сразу стал оказывать поддержку легитимному движению, желая объединения разделившихся монархистов и самой Императорской Фамилии при жизни Вел. Кн. Николая Николаевича. В 1924 г. я имел от него поручение доставить по этому делу письмо Вел. Кн. Дмитрию Павловичу. Еще 16 сент. 1927 г. Владыка писал мне, что сочувствуя Вел. Кн. Кириллу Владимировичу, он думает, что ради сохранения единства Церкви, ему лучше присоединиться к нему одним из последних. Он так и сделал, но в порядке личном, не ставя этого вопроса формально на обсуждение Синода.

До последних дней своей жизни Митpополит Антонй с живым интересом относился ко всему, происходящему в церковной жизни, и все старался направить по пути любви и единства при непременном условии соблюдения церковной истины. Его собственная любовь к людям была неисчерпаема и, как в деле помилования иером. Иоанна Шаховского, иногда выходила за границы формально-правовых рамок.