Женщины в дни Страданий и Воскресения Христова

Уже не раз отмечалось, что в течение всей жизни Христа Спасителя женщины не принимали участия в злобных происках и нападках на Него, ни одна женская рука не вплела шипа в Его терновый венец.

Среди книжников и фарисеев, саддукеев и иродиан, наряду с Каиафой, Ананом, Иудой, Пилатом мы не видим ни одного женского имени. И наоборот: “Там были многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему.” (Мф. 27, 55)

У наместника Иудеи, проконсула Пилата, была жена. Евангелие не называет ее имени, церковное же предание свидетельствует, что ее имя было Прокла или Прокула.

Как совершенно противоположно отношение ко Христу Спасителю ее и ее мужа! Он, облеченный всей полнотой власти, представитель державной римской империи, основной ценностью которой было чувство справедливости, беспристрастия, законности, поставленный официально “от сената и народа римского”, неофициально — от императора, а фактически от Бога для охранения правды и наказания зла (существующие власти от Бога установлены... начальник есть Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое — Рим. 13, 1 и 4) — он, из страха доноса на него его подчиненных, которых он презирает и которым не верит, из страха потерять покой и получить неприятности, нарушает основной свой долг и предает заведомо Невинного сначала на бичевание и поругание, а потом и на смерть.

И вот, когда он был еще в сомнении, когда не заглушенный еще голос совести, чувство справедливости, сознание правительственного долга настойчиво требовали от него сделать все для освобождения Христа, “ибо он знал, что первосвященнрики предали Его из зависти” (Мк. 15, 10) — в это время “жена его послала сказать ему: Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я нынче во сне много пострадала за Него.” (Мф. 27, 19)

Она не была облечена никакою властью, от всех правительственных дел она стояла далеко, но неприятности, которые могли бы угрожать ее мужу, пали бы и на нее, и вот, она не боится их, не умывает рук “в крови Праведника Сего”, как это сделал через несколько минут после получения записки от нее ее муж, по-видимому, под влиянием записки применяя ко Христу наименование, данное Ему Проклой, но не последуя ее просьбе из жалкого, недостойного страха.

Мужества у жены оказалось больше, чем у мужа.

Это мужество свое святая Прокла в еще большей степени проявила впоследствии, когда сон ее свершился наяву, и она пострадала за Христа в неисчислимом сонме мучеников, через двери мученичества войдя в бесконечную радость Божиего Царства.

Сейчас, в наше время, когда “много Понтийских Пилатов и много лукавых Иуд” предает невинных и умывает руки, имея возможность спасти и не спасая, благовременно нам снова и снова вспомнить святую Проклу, с ее по-земному не удавшейся, но в небесах Божественно увенчанной попыткой защитить Господа, шедшего “на вольную страсть нашего ради спасения”.

Вина Пилата, пассивная и замаскированная, не так бросается в глаза, как злодеяние Анны и Каиафы, Иуды и лжесвидетелей. Но по существу она велика, и в наше время всю тяжесть, всю невыносимость этого преступления испытали на себе сотни тысяч и миллионы наших православных русских людей, коорых на наших глазах новые Иуды предавали новым распинателям при попустительстве и безвольном отстранении новых Пилатов, которые могли и должны были спасти и не спасали, убоявшись, “да не молва паче бывает”.

Как Пилат, который едва услышал, что Христос из Галилеи, попытался скорее сложить с себя ответственность за эту Кровь Неповинную на Ирода, а потом предал Его на распятие, так в наши дни современные властители передавали судьбы людей, из которых каждый был образом Божиим и сопричастником Христовым, с ответственности одних на других, в потом предавали их на заклание.

Напрасны эти попытки сложить с себя ответственность. Если бы даже Ирод не товерг ответственности от себя, если бы он принял ее, если бы не Пилат, а он осудил Христа — все равно проконсул римский Понтий Пилат вошел бы в историю может быть только менее ясно, менее отчетливо выявленным образцом того же малодушного, трусливого уклонения от своей обязанности и предательства Совершенной Истины.

“И Пилат решил быть по прошению их, и отпустил им посаженного за возмущение и убийство в темницу, которого они просили, а Иисуса предал на их волю. И когда повели Его, шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем. Иисус же, обратившись, сказал: “Дщери Иерусалимские! Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших. Ибо приходят дни, в которые скажут: блаженные неплодные и утробы не родившие и сосцы не питавшие. Тогда начнут говорить горам: падите на нас и холмам: покройте нас. Ибо, если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?” (Лк. 23, 24-31)

Мужья кричали: “Распни, распни Его!”, воины били, оплевали, надругались, а женщины плачут и рыдают о Нем.

С этим моментом связано древнее, распространенное по преимуществу на Западе и поэтому более принятое латинским миром, чем православным, однако относящееся к древнему неразделенному времени, предание о том, что Св. Вероника подала Христу плат, чтобы утереть окровавленное шипами тернового венца, поруганное оплеваниями, залитое потом тяжких мук лицо Его. По западному предению, Вероника — сродница царя Ирода, по восточному она — исцеленная Христом кровоточивая жена. Может быть, она и то и другое вместе. Ведь по Евангелию мы знаем, что кровоточивая была очень богатая женщина: восемнадцать лет понапрасну лечилась она у разнообразнейших врачей, пока прикосновение к ризе Христовой не исцелило ее.

Если западное предание право, мы снова видим разительную противоположность в отношении ко Христу мелкого ничтожного царька Ирода и его сродницы Вероники. Царь из скучающего праздного любопытства “желал видеть Христа, потому что много слыщал о Нем и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо” (Лк. 23, 8), но потом, разочаровавшись в этом отношении, “Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату.” (Лк. 23, 11) Подло, старательно вплетает Ирод новые шипы в терновый венец Христа.

А Вероника идет на пыльную дорогу Иерусалимскую в зной предполуденного часа, смешивается с толпой Иерусалимских женщин, плачет вместе с ними, слышит грозные слова Христовы и посильно служит Ему, подавая убрус — полотенце, на котором Он запечатлел Свой образ.

Во многих отношениях ныне, в наше страшное время, над несчастным нашим поколением исполняется слово Христово: миллионы людей готовы кричать горам: падите на нас и холмам: покройте нас, ибо “пришел великий день гнева Его, и кто может устоять.” (Откр. 6, 16)

С небес, на которых человек за все тысячелетия своего существования привык видеть такой прекрасный звездный мир — свидетельство Божией мудрости, с которых некогда раздалась песнь ангелов, на которые человек привык возводить очи в молитве, — с этих небес мы видели огеннный дождь сожигающего фосфора и рушащиеся на нас орудия человеческой злобы. Разве в эти минуты мы не молили горы и холмы, чтобы они покрыли нас? А ведь в ближайшем будущем мы ожидаем еще худшее. Заметим, что этот ужас творится и инспирируется не женщинами. Им остается только плакать, плакать горькими слезами страдания за отцов, мужей, братьев, сыновей, и вместе с ними падать беззащитными жертвами современного обезумелого ужаса. Земля до дна пропиталась ныне не только кровью, но и слезами, часто более жгучими, чем кровь... И если крови мужской пролилось больше, то слез неисчислимо больше женских.

Мы у креста... “Все бежали, даже дерзновенные”... Лучшие из лучших, из отбора — отбор; те, кого из всего человечества избрал Господь быть спутниками Своими, друзьями, чадами Своими, которым умыл ноги, которым сказал: “Вы друзья Мои. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его, но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего” (Ин. 5, 15); и они бежали, а первый между ними, самый деятельный, пламенный и решительный, который всегда был представителем апостолов, говорил и действовал от их имени — он отрекся от Христа и с клятвою говорил, что “не знает Человека Сего” (Мф. 26, 72)

Но все ли, все ли человечество отреклось от Него и бежало в эту страшную минуту?

Нет: “При кресте Иисуса стояла Матерь Его, и сестры Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина” (Ин. 19, 25) Апостол же Матфей добавляет: “Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему.” (27, 55)

Был и один апостол, по-видимому, самый юный, любимый ученик Христов — Иоанн, но он не был тут представителем собора апостольского, как был таковым вместе с Петром и Иаковом на горе Преображения, в горнице воскресения дочери Иаира, в Гефсиманском саду. Здесь он отделился от испуганных, бежавших соучеников, но, отделившись от них, движимый беспредельной любовью к Спасителю, приведшей его ко кресту, стал он тут представителем уже не одних апостолов, но всего христианского человечества, когда услышал из уст Христовых слова: “Се Матерь твоя” и был таким образом усыновлен Пречистой и Преблагословенной Деве Богородице, всыновляя Ей с собой и всех верующих в Сына Ее.

О Ней, о Матери Божией и Матери рода христианского, мы не будем сейчас говорить, ибо даже лучших представительниц человечества не достоит ставить на ряду с Ее преблагословенным Именем. Укажем только, что в Ней на высочайшую возможную высоту вознесено было дотоле в древнем языческом мире презренное и уничиженное женское естество. Она стала одесную престола Божия в неустанных молитвах за мир, Предстательница и Ходатаица наше Преблагословенная.

А здесь, на земле, в святом городе Иерусалиме, у заветной и страшной горы Голгофской, где Господь привел быть и нашему недостоинству четырнадцать лет назад, заставляет трепетать каждое христианское сердце огороженная серебряной решеткой площедка — преданием засвидетельствованное место, где стояла Богородица во время крестных страданий Спасителя,соучаствуя в них материнским сердцем, во исполнение пророческих слов Симеоновых: “Тебе же Самой оружие пройдет душу.” (Лк. 2, 35)

Щедр Господь и многомилостив. Вознаграждает Он служащих Ему “мерою доброю, утрясенную, нагнетенною и переполненною”. (Лк. 6, 38)

Тем, которые остались верными Ему — женам мироносицам воздал Он тысячекратной мерой: за скорбь Голгофы — торжеством Воскресения.

“По прошествии субботы Мария Магдалина, и Мария Иаковлева, и Соломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его. И весьма рано, в первый день недели приходят ко гробу, при восходе солнца. И говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянувши, видят, что камень отвален; а он был весьма велик. И, вошедши во гроб, увидели юношу, сидящего на правой сторне, облеченного в белую одежду, и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, Распятого — Он воскрес, Его здесь нет. Вот место, где Он был положен. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам.” (Мк. 16, 1-7) “И, выщедщи поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его. Когда же они шли возвестить ученикам Его, и се Иисус встретил их и сказал: радуйтесь! И они, приступивши, ухватились за ноги Его и поклонились Ему. Тогда говорит им Иисус: не бойтесь, пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня.” (Мф. 28, 8-10) “То были Магдалина Мария, мать Иакова, и другие с ними, которые сказали о сем апостолам.” (Лк. 24, 10)

Им первым возвестил о Воскресении Своем Христос. Они стали апостолами для апостолов, благовестницами этой самой благой, самой радостной, самой светлой вести, которая только когдп-нибудь была или будет во вселенной от создания ее и до конца.

Эту радость святые жены-мироносицы понесли потом по всему миру, из конца в конец его, и Св. Мария Магдалина с окрашенным яйцом — символ таящейся, невидимой, но имеющей явиться жизни — символ Воскресения, пришла к императору римскому Тиверию и возвестила ему радость Воскресения словами, звучащими с тех пор по всему христианскому миру: “Христос Воскресе!”

И во все последующие века двухтысячелетней истории христианства женщина никогда не сдавала занятых ею высот, не изменяла Христу, проявляя обычно большую твердость, большую устойчивость в вере, чем мужчины.

“какие женщины у этих христиан!” — воскликнул еще в начале христианской истории древний языческий философ Ливаний. Лучшие светильники Церкви, отцы и учители Ее учились у своих матерей вере в Бога, как писал Св. Василий Великий: “Понятие о Боге приобрел я от блаженной матери своей и от бабушки Макрины. Оно возрастало во мне, ибо с открытием разума не менял я его на другое, но усовершенствовал преподанные мне начала.” (Т. III, стр. 294)

В недавние дни распространения среди общественно высших слоев тлетворной измены Богу именно женщины по преимуществу ограничивали разгул отрицания и у семейных очагов берегли искорки веры.

А теперь, в огненный период новых невыразимых мук Церкви, опять-таки преимущественно пред собратьями-мужчинами, выстыпали и выстыпают они на защиту Церкви, оберегая Ее служителей, сами посильно становясь на их место, когда это необходимо. Это их непреклонной воле, их настойчивым усилиям по преимуществу обязаны мы тем, что самая власть гонителей нашла себя вынужденной пойти на уступки вере.

А здесь, у нас, из тяжких лагерей, еще недавно они же обращадись к нам со своими трогательными письмами, с мольбами не о насущном хлебе, которого у них обычно не хватало, не об одеждах, в которых они нуждались, а о пище духовной: о молитвенниках, о Евангелиях, о духовных книгах.

И сейчас, в условиях тяжелого лагерного существования, в беспросветной барачной обстановке, опять-таки женщины по преимуществу несут самое, казалось, дорогое для них — свои последние одежды, свои тщательно сбереженные, сохраненные при невероятно тяжелых обстоятельствах различные украшения для Христа, для Его Церкви.

В чем разгадка этой большей верности Христу женщин, нежели мужчин?

В том, что христианство принесло раскрепощение женщине, провозгласив, что “во Христе нет мужеского пола, ни женского” (Гал. 3, 28), в то время, когда древний мир не признавал женщину человеком?

Но разве об этом думали или беспокоились Св. Мария Магдалина, Св. Соломия, Св. Иоанна, Св. Мария Клеопова?

Нет, конечно. Раскрепощение женщины, принесенное христианством, было тем приложением, которое всегда дает Господь тем, кто служит Ему и ищет Его, по слову Своему: “Ищите прежде Царства Божия и правды Его, и вся сия приложатся вам.”

Преимущество женщин над мужчинами в христианстве объясняется тем, что “сила Божия в немощи совершается”. Совершается через тех, кто яснее, полнее и, следовательно, смиреннее признает свою духовную нищету, свою ничтожность перед Богом, свою полную зависимость от Божией воли, от благой вседержительной Божией руки и полнее доверяетсяэтой руководящей Деснице. А все эти качества чаще встречаются в женщинах, нежели в мужчинах, потому что в последних слишком часто остается древнее языческое горделивое самопревозношение, отнесение к себе всех даров Божиих, самоутверждение.

В эти святые Пасхальные дни, преклоняяся перед подвигом свв. Жен-мироносиц, радуясь радостью, ими возвещенной миру, все мы, мужчины и женщины, одинаково будем просить Бога дать нам их веру, их великую святую победоносную радость.