Богословие о. Георгия Флоровского

Современному образованному читателю нет нужды представлять о. Георгия Флоровского. Труды выдающегося православного мыслителя хорошо знакомы как людям церковным, так и всем, желающим побольше узнать о православии не из вторых рук. Книги Флоровского о святых отцах и об истории русского богословия давно стали настольными для тысяч исследователей, а недавно отечественные читатели получили возможность ознакомиться с подробной биографией отца Георгия, написанной Э. Блейном. Были опубликованы письма молодого Флоровского, проливающие яркий свет на первые годы становления крупнейшего богослова современности.

Будет ошибкой сказать, что в России вовсе недоступны богословские статьи о. Георгия, опубликованные по большей части на иностранных языках и составляющие важнейшую часть его творческого наследия. Еще в далекие семидесятые они находили своего читателя в малотиражных церковных изданиях, в машинописных переводах духовных академий и даже в попадавших иногда на родину автора иностранных оригиналах. С падением цензурной плотины перепечатки и переводы работ Флоровского стали появляться всё чаще, хотя в большинстве своем в малоизвестных журналах и сборниках. Практически весь “английский Флоровский” уже переведен в России и переведен не один раз.

Исходя из этих соображений, составители настоящей книги не имели перед собой задачи “во что бы то ни стало” и “в каком угодно виде” ознакомить читающую Россию с трудами о. Георгия. Для этого существует масса других возможностей. Цель нашего издания иная — дать целостное представление о богословской концепции Флоровского в ее существеннейших элементах, если угодно — реконструировать ее как систему. Этим и определяется подбор статей для настоящей книги. Все они сгруппированы вокруг основной темы, вынесенной в заглавие — темы Догмата и Истории.

В основе богословского видения Флоровского лежало понимание христианства не как абстрактной философской, этической или мистической системы мысли, а как реально преображающей бытие богочеловеческой жизни. История мира для него — это священная история, история спасения Богом человека и история человеческого подвига на пути к Богу. Догматы в понимании о. Георгия — не отвлеченные метафизические принципы и не сокровенные тайны бытия, а открытое и ясное свидетельство о действительно совершившихся в истории событиях, имеющих, тем не менее, сверхисторическое (точнее, подлинно историческое) значение. Если человек древности и современный человек одержимы страхом перед историей, стремятся замкнуть свое существование в безысходном круге вечного возвращения, то христианин, напротив, устремлен к истории, ибо только в ней он обретает своего Искупителя, Бога Воплощенного, распятого же за ны при Понтийстем Пилате.

Христос стоит в центре богословия Флоровского, пронизанного отважной защитой действительности, полноты и единственности Воплощения. Подобно отцам эпохи Вселенских Соборов, Флоровский занят прежде всего свидетельством о тайне Боговоплощения, защитой его от растворения в псевдоправославном полуоккультизме, наследующем и усугубляющем соблазны оригеновой ереси, и в холодном безразличии современного протестантизма, считающего Христа всего лишь “лучшим из людей”. Христос, не устает повторять православный богослов, — это Бог, Сын Божий, Вторая Ипостась Святой Троицы, но при этом Бог Воплощенный, воспринявший в Себя всю полноту человечества — не призрачно, но реально и телесно — и созидающий в Себе новую человеческую природу, нового, обоженного человека.

Эта новая человеческая природа — Церковь, подлинное Тело Христово, богочеловеческий организм, живущий в истории и творящий из нее Священную Историю. Это творчество может осуществляться через сохранение и причастность церковной Традиции, живого опыта Богообщения, причем традиция осуществляет себя в конкретных и непреходящих исторических формах. Для Флоровского подлинное богословие волей Промысла связано с эллино-византийским стилем мышления святых отцов. Отеческое богословие основано на эллинизме, в тяжелой борьбе преодолевает и преображает эллинизм и создает новый, патристический синтез. Нашей эпохе необходимо следовать руслу Традиции, не прерывать живой и живительной связи с Веком Отцов, который, собственно, никогда не кончается. Крайне опасным было бы “переводить” отеческую мысль в категории Ветхого Завета, европейской метафизики или ультрамодного во времена Флоровского экзистенциализма. Святоотеческая мысль жива и сегодня — по крайней мере для тех, кто хочет жить ею. “Не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день” (Ин. 12, 48).

Богословие Флоровского говорит о целостном человеке, оно предельно враждебно всякому “спиритуализму”, чаще всего вырождающемуся в спиритизм. Отец Георгий настойчиво защищает предположение о том, что “образ Божий”, по которому сотворен человек, — это Христос, истинно воплотившийся Бог. Само Боговоплощение необходимо не только для спасения, но и для обожения всего человека и предуведено от создания мира. Христианство для Флоровского не является еще одной концепцией загробной жизни, но учением о Воскресении — Воскресении Христовом и подлинном, телесном воскресении каждого человека. Страшный Суд — это не посмертное воздаяние душам, но грандиозный финал исторической драмы человечества, в котором будут участвовать все действующие лица, и каждый в полном сознании и свободе примет воздаяние, точнее, примет или отвергнет Бога. История, по Флоровскому, — драма, а иногда и трагедия, человеческой свободы.

Отец Георгий, настойчиво указывавший на необходимость неопатристического синтеза в современном богословии и создавший одну из значительнейших богословских систем, не был сам, как, впрочем, и большинство служивших для него примером святых отцов, мыслителем-систематиком. Важнейшие свои идеи он высказывает зачастую в посвященных частным вопросам статьях, публичных лекциях, проповедях и даже рецензиях. Количество статей Флоровского, касающихся исключительно догматики, весьма невелико. Трудности, вставшие перед составителем, усугублялись и специфическим методом работы о. Георгия. Он не боялся повторять, подчас дословно, прежде сказанное. Многие из работ американского периода являются, по существу, переводами и незначительной переработкой статей тридцатых годов и во многом пересекаются с ними как по смыслу, так и по образу его выражения.

Таким образом, перед составителем встала задача выбрать из огромного наследия Флоровского те работы, которые наиболее полно и адекватно отражают основные мотивы его богословской мысли, и в то же время максимально избегать повторов, не вторгаясь в авторский текст. Удалось ли нам справиться с этой задачей — судить читателю. Первые две статьи сборника посвящены, если так можно выразиться, “гносеологическим принципам” богословия Флоровского — сущности церковного Предания, принципам истолкования Слова Божия, сущности Догмата и, наконец, основным началам исторического познания, сформулированным в исключительно сильной и яркой статье “Положение христианского историка”. Богословие Флоровского — это историческое богословие и богословие Истории, посему мы рекомендуем читателю обратить на нее особое внимание. Дальнейшие статьи богословского и церковно-исторического характера расположены, как легко догадается читатель, согласно Символу Веры. Две статьи посвящены сперва Богу и отличию внутритроичной жизни от творения и промышления Божия о мире, затем самому Творению. Следующий блок статей касается Воплощения и Искупления, причем идеи ранней работы “О смерти крестной” продолжаются и развиваются в более поздней: “Воскресение Жизни”, обогащаясь всё новыми мотивами. Целый ряд работ посвящен Церкви и различным аспектам ее жизни в истории (о причинах отказа от публикации работ по собственно экклезиологии будет сказано ниже). Большое место уделено о. Георгием критическому анализу оригенизма, представлявшегося ему одним из вечных соблазнов православной мысли. Особое место занимает работа “О почитании Софии, Премудрости Божией в Византии и на Руси”. В ней Флоровский, не вступая в открытую полемику, подвергает уничтожающей критике исторические и богословские основания модной тогда софиологии. Наконец, последние две статьи поднимают вопросы эсхатологии: личной (“О воскресении мертвых”) и общей (“О последних вещах и последних событиях”).

Как уже было сказано, редакция решила воздержаться от включения в сборник работ о. Георгия касающихся экклезиологии — учению о Церкви. Прежде всего потому, что эта часть богословского наследия Флоровского остается наиболее спорной. Да и взгляды самого богослова были достаточно неоднозначными. С одной стороны он был одним из столпов экуменического движения на его раннем этапе и считался, по крайне мере в начале своего пути, ревностным защитником широкого понимания границ Церкви. Имя Флоровского, несомненно, наиболее авторитетно из всех, записываемых в “актив” сторонниками экуменизма. С другой, о. Георгий всегда убежденно отстаивал взгляд на Православную Церковь как на единственную хранительницу неповрежденного апостольского и святоотеческого Предания. Христианское воссоединение представлялось ему ничем иным как всеобщим обращением в Православие. Еще в 30-е годы Флоровскому довелось услышать похвалы ни от кого иного как митрополита Антония (Храповицкого) похвалы за “твердую приверженность учению Православной Церкви”. Даже наиболее “экуменическая” из теоретических работ Флоровского — “О границах Церкви” в последнее время подвергается перетолкованию со стороны некоторых учеников Флоровского, присоединившихся к греческим старокалендаристам. Они не без оснований указывают на то, что конечные выводы этой статьи отнюдь не благоприятны для слишком широкого понимания границ Церкви. Итак, оценки экклезиологии Флоровского неоднозначны и даже противоположны. Подход очень и очень многих к этой теме более эмоционален чем научен. Посему мы и предпочли в настоящем сборнике обойтись без экклезиологических работ о. Георгия. Можно было бы, конечно дать только статьи, посвященные безусловно глубокой и содержательной характеристике самой природы Церкви. Но без четкого понимания где эта Церковь заниматься изучением ее природы невозможно. К тому же, как мы надеемся, в ближайшее время появятся и другие книги о. Георгия в которых экклезиологическая тема не будет обойдена молчанием. Наш же сборник останется посвященным трем основным темам — богословию, христологии (шире — сотериологии) и эсхатологии.

При подготовке сборника первостепенное внимание редакции было направлено на то, чтобы сделать книгу, выражаясь по-английски, comprehensible, то есть удобной в пользовании для любого читателя с общегуманитарной подготовкой.

Для достижения этой цели, прежде всего, пришлось отказаться от использования старых, уже давно ходящих в машинописи, переводов. Выполненные двадцать пять-тридцать лет назад, в совершенно нечеловеческих условиях, они, для своего времени, были хороши, но воспроизведение и редактирование их сейчас заняли бы в несколько раз больше времени чем новый перевод. Поэтому, все иноязычные тексты Флоровского переведены заново молодыми талантливыми переводчиками, чьи работы, по крайней мере на взгляд составителя, прекрасно передают особенности английского стиля Флоровского — простоту, ясность и афористичность.