Год 2000 был годом повышенной солнечной активности. Войны и катастрофы, конфликты и политические потрясения – казалось, мы должны были сойти с ума, казалось, вот-вот станет жуткой реальностью зловещий крик демшизы: «Россия, ты сдурела!». Однако к концу года подошли мы в добром здравии, с царем в голове и даже с тремя коронами на двух головах российского герба. Обязаны мы этим мужеству и спокойствию одного человека, которого зовут Владимир Путин.
Именно спокойствие и выдержка Путина как политического борца стали главным фактором, способствовавшим ликвидации того страшного прорыва, который образовался после катастрофы «Курска» (теперь уже с достаточной долей уверенности можно сказать – не просто вызванной столкновением с натовской подводной лодкой, но срежессированной с целью нанесения скоординированного удара по российскому Президенту). Тогда, в разгар развязанной СМИ Гусинского и Березовского истерии многие злорадно потирали руки: «Путин кончился». Против такого информационного удара, по идее, не может выстоять никто, по крайней мере - ни один российский политик.
Ни один, кроме Путина. Позволим напомнить читателю, что мы писали в июльском номере «Спецназа», - за месяц до «Курска». «Президент ведет себя исключительно грамотно — он попросту не привязывает себя к той информационной обстановке и к тем информационным поводам, которые навязывают олигархи. От Путина "настоятельно требуют" высказаться по тому или иному "первостепенному" вопросу, а он просто отмалчивается. Сквозь зубы растерянных акул пера и телекамеры все чаще звучат сетования на то, что "президент молчит". На самом деле Президент не молчит. Просто он не считает нужным высказываться там и тогда, когда этого хотят его оппоненты. Он говорит то, что считает нужным сказать и в той обстановке, которая наиболее выигрышна для него. Путин не позволяет манипулировать своим поведением при помощи тех или иных информационных атак, зато весьма искусно манипулирует поведением своих противников».
Вспомним - о чем Путин говорил после катастрофы. С невозмутимостью стоика он говорил взвинченным горем и истерикой людям о развале армии, о чудовищном состоянии, до которого доведена страна, о нечистоплотности тех, кто играет в грязные игры спекулируя на чувствах людей, о своей ответственности как главы государства. Говорил, зная, что истерика пройдет, а твердые и спокойные слова – останутся. Именно на «бессердечие» Путина больше всего напирали доренки с киселевыми в своих нападках.
Это «бессердечие», а точнее – умение держать себя в руках и быть на своем месте проявляется в Путине и в большом, и в малом. Вспомним небольшой, но показательный эпизод из книги «От первого лица», воспоминания секретаря Путина Марины Ентальцевой: «Захожу в кабинет к Владимиру Владимировичу и говорю: "Вы знаете... такая ситуация... Малыш погиб". Смотрю, а у него на лице ноль эмоций. Я так удивилась отсутствию какой-либо реакции, что не удержалась и спросила: "Вам что, уже об этом кто-то сказал?" А он спокойно: "Нет, вы первая мне об этом говорите". И тут я поняла, что ляпнула что-то не то. На самом же деле он очень эмоциональный человек. Но, когда надо, умеет скрыть свои чувства».
Люди иногда любят тех, кто заражается истерикой и горем и рыдает вместе с ними, но редко их уважают. Уважением пользуются те, кто сохраняет спокойствие, хотя это спокойствие очень раздражает в самый момент трагедии и сопровождающего ее умоисступления. Дав истерике выдохнуться и исчерпать саму себя Путин наконец высказался. И сказал и стране и своим врагам все, что считал нужным, - больше делами, чем словами.
Громче всех спекулировавший на трагедии с атомоходом курский губернатор Руцкой закончил свою карьеру, не дотянув даже до первого тура выборов (на которых был безусловным фаворитом). Судьба Руцкого стала примером для строптивых губернаторов, из которых едва ли не каждому накануне голосования пришлось пройти томительную процедуру ожидания: снимут с выборов или не снимут. Больше голов рубить не понадобилось – стало быть все всё поняли. Кончился не Путин, кончились губернаторы, если видеть в них не часть административной структуры единого государства, а пресловутых удельных князей. Создание Госсовета, в котором губернаторы работают над домашними заданиями Президента – на новом уровне повторяет превращение «князей и княжат» в думных бояр, - хоть порою и своенравных, но исполнительных и связанных с Властью, а не со своим частным «владением». Эта победа, - наверное, самая важная в стратегическом плане среди побед Президента. Дело тут не только в управляемости страны и в контроле над властными и экономическими ресурсами, - в народном сознании произошел определенный психологический перелом. Призрак распада России, возникновения на ее месте тех самых «удельных княжеств» слишком долго давил на сознание людей. Для русского сознания исключительно важно представление о единстве «поля действия», - страны, народа, государственной власти, заложенное где-то в самых глубинах народной психологии. Мотив объединения был одним из центральных и в самой русской истории и в ее изложениях в исторических трудах и школьных учебниках. Владимиру Путину удалось создать себе в народном сознании образ Объединителя, Собирателя Земли, восстановителя единства Руси, а с этим образом никакие дальнейшие информационные атаки уже не страшны.
Эта логика единения многим кажется «компромиссом», как в случае с принятием в качестве госсимволики имперского орла, мелодии советского гимна (самого торжественного и мелодичного среди гимнов великих держав, по признанию бывшего президентом Франции в 70-е годы Валери Жискар д`Эстена), и демократического трехцветного знамени (императорский флаг тоже был трехцветным, но на нем были белый, золотой и черный). В этом решении Путина нет ни компромисса, ни «заигрывания с левыми» - и устроившие по поводу гимна политическую клоунаду самоназванные «правые» это прекрасно понимают. Колебание Путина «влево» означало бы, что он является межпартийным президентом и в случае необходимости может так же качнуться «вправо». Акт Путина, выбравшего лучшее из символического капитала каждой из трех эпох жизни России означает восстановление исторической преемственности и единства политического поля, подобно тому, как укрощение губернаторов и усмирение Чечни означает восстановление единства пространства и властного поля. С орлом связываются в массовом сознании величие и древность Империи – преемницы Византии, с советским гимном – достижения и успехи советской эры (а никак не расстрелы и низкий уровень жизни), с триколором – надежды на свободу и лучшую жизнь, которые и сделали движение начало 90-х массовым движением, а не заговором кучки «демократов».
Примирив советский гимн с трехцветным флагом, Путин уничтожает разделение единой страны на две – тех, кто приветствовал или принял развал СССР и тех, кто с ним так и не смирился. Именно этого разрушения неформальной «двухпартийности», при которой власть мечется между угрозой демшизы и угрозой комшизы, и боятся более всего авторы политической истерии вокруг «сталинского гимна». Эта истерия более всего демонстрирует политическое бессилие ее устроителей.
Особенно забавно выглядит появление в качестве «тени отца Гамлета» Бориса Ельцина, осуждающего восстановление советского гимна. Ельцин – это не просто бывший президент (большинством крайне нелюбимый). Ельцин – это символ разделенной России, управляемой одной из частей, стремительно сокращающейся сперва до размеров «олигархии», затем – «семьи»… Ельцинское «не одобрямс» - это не просто окончательное избавление Путина от неуместного клейма «преемника», а освобождение всего нового политического строя России от преемства «старому режиму» с его фирменным политическим приемом – игрой на противоречиях. Читатель, давший себе труд изучить перипетии ельцинского «Президентского марафона» отметить, что большинство политических успехов, которыми гордится экс-президент – это успехи на поприще лавирования, в лучшем случае – искусство принять подачу. Столкнувшись с действительно боевой ситуацией, теннисист Ельцин, вместо того, чтобы свалить противника, бил его наотмашь ракеткой по лицу, порой доходило дело до членовредительства.
Дзюдоист Путин менее брутален и жесток. Он заставляет своих противников, даже тех, кто как Гусинский применял удары ниже пояса, не столько выть от боли, сколько забавно кувыркаться на потеху публики. Смешны комментарии, типа: «Зачем разыскивать Гусинского через Интерпол, если ему можно позвонить по телефону». Так потому и через Интерпол, что до израильско-гибралтарско-подданного рукой подать. Пусть разыскивают. Ходить на свободе с клеймом «разыскивается интерполом» намного позорней, чем сидеть в Бутырках с репутацией «диссидента». Еще боле забавно наблюдать усилия прилагаемые собратьями Гусинского по Всемирному Еврейскому Конгрессу, чтобы выручить эксолигарха. ВЕК призвал Интерпол не преследовать критиковавшего власти Кремля еврея Гусинского, на том основании, что некогда… Интерпол использовался Гитлером для розыска и преследования евреев. Трудно понять, - чего больше в этом заявлении – потери такта и издевательства над теми, кто погиб в гитлеровских лагерях или искреннего признания деятельности Путина серьезной угрозой всем планам мировой еврейской общины. Если последнего, то придется признать, что в число целей этой общины входит разрушение государства Израиль, коль скоро СМИ Гусинского – это значительный фактор прежде всего израильской политики и надежные союзники саморазрушительного курса правительства Барака, который особенно будет нуждаться в Гусинском перед предстоящими выборами.
Если Гусинский – это режиссер целого цирка (или кукольного театра), то Борис Березовский – это одинокий и очень талантливый циркач, с энтузиазмом входящий в любую предложенную ему роль. Теперь это роль «духа изгнанья», первого политического эмигранта из Путинской России. Именно в стиле «я выбираю свободу» было отыграно последнее публичное заявление БАБ-а: «У меня был выбор: стать политзаключенным или политэмигрантом. И я сделал выбор в пользу политэмиграции». Горек хлеб изгнанья. Одно только утешает Березовского – здесь, на чужбине, путинская дубинка его не достанет: «Недавно в интервью Путин обещал дать мне "дубиной". Так вот - дубина у него короткая». О размерах путинской дубины можно судить по тому, что заявление Березовский делал в США, на фоне звездно-полосатого флага. Стало быть, на более близком расстоянии от Путина дубина действует – как минимум в пределах восточного полушария. Неплохой результат для первого года президентства.
Это предположение подтверждаю и оценка, сделанная британским журналом «The Observer» - в ней Путин назван в числе четырех влиятельнейших людей Европы. Первые трое – американцы и входят в рейтинг как бы по должности – это Аллан Гринспен – глава Федеральной Резервной Системы США (фактически – главный ключник мирового казначейства), Билл Клинтон – президент «сверхдержавы» и Билл Гейтс – хозяин сверхдержавы компьютерной. Хозяева денег, власти и компьютеров – того, что считается самым важным в сегодняшнем мире. Четвертое место Владимира Путина «должностным» не назовешь, даже если очень хотеть считать сегодняшнюю Россию сверхдержавой, - она обладает не таким уж большим количеством средств воздействия на Европу, прежде всего – газовой и нефтяной трубой, от которых мы зависим не меньше европейцев. Так что дело не в скромных на сегодня возможностях России, а в исключительно искусном умении ими распорядиться и пустить в ход во внешнеполитической борьбе. Оценка «The Observer» - это оценка прежде всего способности самого Путина сделать Россию значимым фактором в европейских делах – заставить европейских президентов и премьеров клясться в дружбе к России (подразумевая при этом немалые выгоды от такой дружбы для собственных стран), создать такую ситуацию, в которой кандидат в президенты Румынии может сделать улучшение отношений с Россией одним из ударных пунктов программы и победить с разгромным счетом 80%.
Столь же значимой
становится роль России в азиатских делах. Фактически Президентом взята на
вооружение идея (разрабатывавшаяся российскими политологами давно, но не
находившая воплощения при анемичном ельцинском режиме) геоэкономического
моста между Тихоокеанским регионом и Европой по территории России, а не в
обход нее, по «Шелковому Пути». Особое раздражение США, вплоть до ругательных
статей в «Вашингтон пост» вызывает деятельность Путина по разблокированию
точек «кризисного управления» США – то есть зон региональных конфликтов и
стран-изгоев, созданных стараниями американцев и дающих США возможность в любой
момент «вмешаться» с гуманитарными или иными целями. Наибольший успех достигнут
в «разблокировании» Ирака и межкорейских взаимоотношений, многого добились с
Ираном. Даже отстранение Милошевича от власти в Югославии, кажущееся многим
поражением России, в стратегической перспективе кажется скорее выигрышем.
«Демократическая» Югославия значительно менее конфликтогенна, чем режим
Милошевича, бывший, хотел того сам Слобо или нет, геополитический марионеткой
США. А в разблокированной Югославии Россия при грамотном подходе сможет
добиться больших экономических и политических результатов, которые американцам
будет не так просто сорвать новыми бомбардировками.
Союз нерушимый
Мало кто отметил, что в
информационном освещении совпали, видимо неслучайно, два сюжета – восстановление
советского гимна, слова которого про «Союз нерушимый республик свободных»
волей неволей долго будут нам вспоминаться, наполняя сердца ностальгией по
прежней стране от Ужгорода до Уэлена и от Таймыра до Нахичевани, и показательная
экзекуция над шеварнадзевской Грузией с введением визового режима.
Последняя должна наглядно продемонстрировать все «выгоды» и «преимущества» от
развала СССР, независимости и ориентации на НАТО режима одного из «прорабов
перестройки». Для наглядности всего за два месяца до того было подписано
соглашение с союзной Арменией, фактически предоставляющее армянам статус
граждан России, только без политических прав. Если поездка из (и «в»)
Армении состоит из покупки билета, проверки паспорта и нудного ожидания багажа
(что от госвласти никак не зависит), то отныне поездка из Грузии – это долгие
очереди перед консульством, оплата дорогой визы, изнурительные таможенные
проверки. В общем – «берите независимости столько, сколько хотели». И
горько и смешно было смотреть на грузин, протестующих перед российским
посольством против следствия той самой независимости, ради которой одиннадцать
лет назад они выходили на площадь перед Домом Правительства и гибли,
раздавленные в давке (а не под «саперными лопатками» как нам тогда пытались
внушить). Лучше бы, честное слово, им вновь идти к Дому Правительства и гибнуть
за то, чтобы переиграть ситуацию назад…
При этом Россия
продемонстрировала чисто условный характер границ Грузии, фактическое
непризнание ее целостным государством, сохранив безвизовый въезд для
жителей Абхазии и Южной Осетии. Таким образом современная Россия «де факто»
восстанавливает свои необкорнанные «беловежскими соглашениями», советские
границы, действуя по принципу: «С кем граничит Россия? С кем хочет, с тем и
граничит». В этом смысле глубоко правы «демократы», говорящие, что в
мелодии старого гимна отчетливо отражаются
«реваншистские» и «имперские» устремления новой власти. Именно они-то и
отражаются. Только власть в этих устремлениях не одинока, она думает вместе с
народом.
Когда
Ельцин, привыкший с 1993 года быть в вечной противофазе с народом поучает
Путина, что тот должен не следовать за народом, а вести его за собой, он не
слышит и не понимает слов Путина: «Мы с народом думаем так-то». Эти слова не
значат: «я следую за поросами общественного мнения и подлаживаюсь под народ»,
они не значат и «фюрер думает за нас». В устах Путина эти слова означают одно:
«множество свободных и думающих людей, и в том числе Президент, подумали, а
потом оказалось, что их мнения совпали». И если Президенту не страшно оказаться
в наших единомышленниках, то и нам не страшно оказаться в единомышленниках
Президента. По самым разным поводам.